Живая фабрика, на которой не дымят трубы и не шумят станки
Обстановка скорее напоминает больничную, нежели заводскую или фабричную. Чистые помещения, люди в белых халатах… Исходным сырьём на предприятии служат листья шелковицы, а «машинами» работают гусеницы тутового шелкопряда.
Необычная фабрика находится в Георгиевском районе. Это действительно уникальное предприятие, единственное в России. На нём держится шелководство страны, потому что именно здесь сосредоточен весь генофонд. Ни много ни мало — 40 кг генного материала. Целое состояние!
А ведь шло к тому, что шелководство в России могло прекратиться. Отрасль удалось спасти только благодаря самоотверженности георгиевских шелководов. Не могли работники предприятия допустить, чтобы дело, основанное ещё при Петре Великом, погибло.
Наверняка не все знают, что среди известных человеку насекомых только тутовый шелкопряд считается домашним животным. Причем древнейшим. В далёкие времена, когда шелкопряд ещё не был «ручным» и жил на деревьях под открытым небом, у него было очень много врагов — птиц, грызунов, хищных насекомых. Стремление уберечь шелкопряда от гибели и было основным мотивом его одомашнивания. За пять тысяч лет человек так изменил природу насекомого, что оно уже не может жить в диких условиях. Бабочки шелкопряда утратили способность летать, гусеницы не расползаются в поисках пищи, и если их не покормить, погибают.
Уже в древности, оценив достоинства шелкопряда, люди начали разводить его в домах, а позднее стали строить для него специальные помещения — шелководни. Но выкармливать гусениц на этажерках догадались не сразу. Первыми это сделали русские шелководы.
Когда-то тайны промысла старательно оберегались. Смерть грозила тому, кто пытался вывезти за границу грену шелкопряда. Сегодня для нужд промышленности тутового шелкопряда разводят лишь в 30 странах.
Два-три десятка лет назад сотни жителей Ставрополья тоже выращивали гусениц шелкопряда и сдавали коконы государству. Это был доходный бизнес. Не только в Георгиевском районе, но и во многих других местах содержались промышленные плантации шелковицы. Сейчас их нет — погибли, а жаль. Не по-хозяйски получилось…
Снова вспоминается Пётр I. В 1700 году он издал указ, по которому чиновникам поручалось переписать всех шелководов и содействовать всеми способами расширению промысла в России. За порубку тутовых деревьев полагалась смертная казнь. При Петре были заложены питомники шелковицы, построены шелководни в Астрахани, Воронеже, Кизляре-на-Ахтубе, Саратове. Грену выписывали из Италии. Частным лицам, открывавшим шелководни, царь дарил земли и давал различные льготы.
…Весной, когда на тутовых деревьях начинают распускаться почки, шелководы приступают к инкубации зимовавшей грены. Для непосвящённых поясним, что грена – это кладка яиц тутового шелкопряда. Через 8—10 дней начинают вылупляться крохотные гусеницы – «мураши». Вначале на свет появляются так называемые «разведчики». Они как бы предупреждают человека о массовом выходе гусениц. И точно – через несколько часов из грены вылезают собратья «разведчиков». Замечено, что выход в свет гусеницы проделывают в определённое время суток — с 5.00 до 10.00, хоть часы по ним сверяй.
Каждая малютка весит всего полмиллиграмма, но, обладая завидным аппетитом, начинает расти не по дням, а по часам. В первые дни гусеницам дают мелко порезанные листья шелковицы. Кормят не менее 12 раз в сутки. Специалисты утверждают, что за месяц масса крохотной вначале гусенички увеличивается в 10 тысяч раз и достигает пяти граммов. Питается гусеница исключительно листьями тутовника. Чтобы прибавить грамм веса, ей необходимо 20 килограммов зелёного корма!
Жизнь гусеницы проходит в пять этапов. Правда, это не что иное, как «поел-поспал». Ухаживают за шелкопрядом, как правило, женщины, обязательно в белых халатах. Гусеница не переносит никаких запахов, поэтому пользоваться духами и кремами категорически запрещается. Питомник – специальный стеллаж, застеленный чистыми белыми простынями. Перед каждой линькой, а их у гусеницы четыре, — купание. Для этого используются специальные ванночки. Кокон гусеница ткёт за трое суток, после чего ещё два дня превращается в куколку. В этой стадии живет до трёх недель и становится бабочкой. Вылетела из кокона – значит, цикл закончен. Среди бабочек есть и самцы, и самки. Вскоре у них начинается брачная пора. После спаривания шелководы помещают самок в специальные мешочки, где они откладывают яйца, до семисот штук каждая. Через несколько дней после кладки бабочка погибает.
Любопытно, что весь кокон, не считая колыбельки для куколки, состоит из одной нити, длина которой достигает 1800 – 2000 метров. Гусеница кладёт нить крошечными петлями, похожими на лежащую восьмёрку.
Раньше, до распада Советского Союза, выращенная в Георгиевском районе грена отправлялась в Молдавию на Бендерский шелкомотальный комбинат. Но затем в Приднестровье началась война и возить стало некуда. Связи со Средней Азией и Закавказьем тоже нарушились. Да и в России стало не до шёлка.
Главный инженер-технолог предприятия Ольга Анисимова вспоминает, что именно на период всеобщего развала пришлась пора старения плантаций тутовника. А без неё шелкопряда не вырастить. Даже в прежние времена, когда многие сельские жители Ставрополья разводили шелкопряда на дому, посадку плантаций шелковицы всё равно брало на себя государство. Они были разбиты во многих районах края. Сажали самые высокопродуктивные сорта, за сезон с гектара собирали до пяти тонн молодого листа. Проблем с реализацией коконов не возникало – в 16 районах края действовали коконосушилки. Отрасль процветала, её пик пришёлся на 1986 год, когда шелководы Ставрополья получили 1700 килограммов грены.
В край регулярно приезжали специалисты из соседних регионов — за опытом и племенным материалом. Шелководством активно занимались в Краснодарском крае, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, в республиках Закавказья. Именно там, за Кавказским хребтом, распространилась в те годы страшная болезнь тутового шелкопряда — пебрина. Ставрополье она тогда, слава Богу, миновала. Вот соседи и ехали в Георгиевский район.
Ольга Анисимова с грустью вспоминает те годы. Ей, патриоту отрасли, очень хотелось бы поскорее вывести шелководство из тупика. «Нельзя, — говорит она, — и дальше топтаться на месте».
Закупили в Азербайджане оборудование по размотке коконов. И хотя денег оно стоило немалых, выкрутились. Подвели воду — и уже получили нить, исходный материал для ткацких фабрик.
Попытались выйти в люди. Сначала поучаствовали в краевой выставке племенных животных. Удивили тогда многих — никто уже и не предполагал, что отрасль жива. А шелководы рискнули поехать в Москву и приняли участие в агропромышленной неделе. Не зря. За сохранение генофонда получили серебряную медаль выставки. А главное, на георгиевских шелководов наконец-то обратили внимание в правительстве, обещали содействие. Дальше – больше. Край выделил сто тысяч рублей на приобретение тростильно-крутильной машины.
Без шёлковой нити не обойтись ни в медицине, ни в оборонной промышленности. В ней, несмотря на новейшие разработки, огромная потребность в хирургии. Полноценной замены нити в производстве парашютов, убедились военные, тоже не найдено.
Интересно, что кавказский кокон считается лучшим в мире. Даже узбекский не так ценится. Тутового шелкопряда готовы покупать зарубежные партнёры, в частности Индия. Не раз звонили: «Нужны коконы!» Верится — будут.
В Георгиевском районе создано ООО «Российское шелководство», которому присвоен статус племенного завода. Федеральное министерство сельского хозяйства обещало деньги на закладку новых и реконструкцию старых плантаций тутовника. Эта работа будет проведена на ста гектарах. Похоже, у отечественного шелководства начинается вторая жизнь.
Н. Шебалков, file-rf.ru