– Как давно ведется селекция луковых растений в вашей лаборатории?
– Очень давно. Хотя, по историческим меркам, конечно, девяносто лет – это не так уж много. Наш институт – 1920 года рождения, а лабораторию луковых культур организовали в 1921. Первое время, до войны, шла пора становления, накопление опыта. Что там говорить, рынок сортов и семян в России до революции полностью контролировали две фирмы – «Вильморен» и «Мозер». Грибовская селекционная опытная станция, позже преобразованная в институт, была создана именно с целью избавиться от этой зависимости, то есть, приобрести как мы говорим, национальную продовольственную безопасность. Это значит, стабильно иметь свои семена, свои сорта, которые приспособлены к условиям именно нашей зоны, снабжать ими производителей и потребителей.
Сначала у нас не получалось: не было кадров, не знали методик, – примерно до середины тридцатых годов шло накопление данных. Потом война отодвинула исследования, и основной расцвет работы по селекции как луковых, так и других культур, пришелся на послевоенный период. Появились сорта, методики, технологии и кадры.
В настоящее время мы работаем не только с репчатым луком. Да, 95% объемов производства луковых культур составляет именно он. Но в дикой природе семейство луковых насчитывает порядка 650 видов. Это довольно обширная группа, представляющая собой большой генетический резерв. В нашей стране, в горных и таежных районах – в Сибири, на Алтае, Северном Кавказе и так далее, по всей территории, – около 200 видов, то есть многообразие достаточно велико. А мы при этом используем только четырнадцать видов, по которым существуют сорта, производятся семена, причем основной объем работ (85%) проводится по луку репчатому, чесноку, батуну и шалоту. Все. Остальные нетронуты. Мы же считаем, что других видов, помимо лука репчатого, должно быть не менее 25%, потому что они отличаются высокой зимостойкостью, а наши территории – не тропики, у нас условия экстремальные. Вы знаете, что практически 70% наших территорий – регионы с экстремальными условиями. Значит, нам нужны и сорта, и виды с повышенной устойчивостью к морозам, с коротким периодом вегетации (поскольку лето короткое), с устойчивостью к резким перепадам температур, к биотическим/абиотическим стрессорам, к болезням и вредителям. Мы работаем со всем этим природным многообразием семейства луковых; кроме того, создаем скороспелые сорта лука репчатого, устойчивые к ряду заболеваний, лежкие, потому что шесть месяцев нам приходится лук хранить. Кроме того, обязательно занимаемся мы и чесноком, – в первую очередь, озимым. Листовыми многолетними луками, которые сейчас, с появлением большого количества дачных приусадебных участков, пользуются огромным спросом. Это и батун, и шнитт, и слизун, и душистый, и косой, и так далее, и так далее… Кроме того, работаем мы и с пореем, «королем луковых», который очень популярен в Европе, – и заслуженно, поскольку он очень богат питательными и лечебными веществами.
Таким образом, результатом нашей работы является сейчас 74 сорта и гибрида, внесенных в реестр России и уже пошедших в производство. Не хвалясь, можно сказать, что мы сейчас в России по площадям и ассортименту – единственная лаборатория, единственный институт, который составляет зарубежной селекции более-менее достойную конкуренцию.
– Насколько сложна процедура регистрации сортов лука?
– Внести сорт в реестр несложно, пусть только он будет достойный. Сорта лука репчатого мы отправляем через Госсорткомиссию на госсортоучастки, где их высевают в конкуренции, в сравнении – как зарубежные, так и наши. Если в данном регионе сорт оказался лучшим, значит, его вносят в реестр. Если нет – извините.
А вот по другим культурам, к сожалению, конкуренции нет. Я не знаю, по каким причинам, – возможно, по экономическим, в силу недостатка средств, – но Госсорткомиссия отказалась от хорошей практики советского времени, когда и чеснок, и шалот, и многолетние луки также отправлялись на сортоучастки. Сейчас регистрация идет по экспертной оценке: составляются документы, утверждаются, и новый сорт вносится в реестр. Это не совсем правильно. На бумаге можно написать все что угодно, – а пусть он рядом с другими объективно докажет свою состоятельность.
Надо сказать, что последнее время роль наших сортов, если смотреть по объемам производства в России, все уменьшается. Ситуация сложилась так, что происходит безудержная экспансия сортов зарубежной селекции. Первой расширила сферу влияния Голландия, а затем к ней присоединился целый ряд стран: и Япония, и Франция, и Испания, и Турция.
– Как же так? У них же совершенно другие климатические условия.
– Видите ли, мне приходилось бывать в разных странах. Так вот, везде существует государственный протекционизм, который оказывает своим производителям разумную помощь и поддерживает их – в любой отрасли, будь то производство продукции или семян, создание сортов. Попробуйте внести ваши сорта в реестр любой европейской страны! Попасть на их рынок очень сложно. Всегда найдутся причины не пустить.
Трудно понять политику нашей федеральной власти, которая не поддерживает отечественных производителей, а напротив, поощряет зарубежные закупки. Как так можно! Я не говорю о чистой конкуренции: высадить или высеять для сравнения несколько сортов, посмотреть – если наш сорт уступает другим, «за уши тянуть» его бессмысленно. А если он не уступает, и, что самое главное, семена нашего сорта дешевле, чем голландские, – почему же тогда происходит так, что мы не поддерживаем свое производство?
Другая ситуация. Я последнее время езжу в Ставрополье, контактирую с местными производственниками товарной продукции репчатого лука. Они, используя голландские гибриды, получают урожай, допустим, 100-120 тонн с гектара. Однако же закупки их продукции происходят хуже, чем зарубежной, хоть та и дороже. Простой пример: наши производители предлагают свежий репчатый лук с поля по пять рублей за килограмм, однако закупили большую партию в Польше по 9,6 рублей. Как же так? Наш лук выгоднее, его можно дать потребителю дешевле! Нет. Казалось бы, ладно – используйте зарубежные сорта, но задействуйте своего производителя! Зачем же нам по Минскому шоссе, забитому фурами, возить продукцию из Европы? Что, у нас нельзя вырастить картошку, лук, морковь и так далее?
– Кто сейчас в России занимается выращиванием лука? Малые или крупные хозяйства?
– В этой сфере мне снова непонятно логика государства. Согласен, что не должно быть какой-то унификации: колхозы и только колхозы, совхозы и только совхозы. Но основа эффективной экономики во всем мире – это сильные крупные механизированные укомплектованные хозяйства. Неважно, какова их собственность: частные, государственные, транснациональные или нет. Все равно, кто стоит у них во главе – один человек или корпорация, общество или кооператив, – хозяйства должны быть масштабные. Что мы можем вырастить на маленьком участке, который можно вскопать лопаткой?
Мы сейчас часто бываем в Малино Московской области, где располагается крупное производство лука. У них один комбайн стоит, допустим, 13 тысяч евро. Какой дачник сможет купить такой, чтобы убирать севок? В Малино производят 1300 тонн лука севка, снабжая население Московской области. Какое небольшое хозяйство сможет это сделать? То есть, во главу угла должен быть поставлен этот критерий. Крупное механизированное хозяйство требует меньших затрат, его производство более эффективно. К этому стремится весь мир.
Я не говорю, что надо полностью исключать мелкие хозяйства. В Японии, например, создается база, вокруг которой располагаются фермы по 50-70 соток. Они очень четко взаимодействуют, и по производству небольших объемов некоторых культур, например, зеленого лука, это эффективно. Но с такими крупными объемами, как у нас, в России, где требуется 1,5 млн тонн лука ежегодно, нужно ориентироваться на крупные хозяйства. И вот мы подходим к тому, что у нас, к сожалению, на данный момент производство лука на 80% и больше сосредоточено в мелких хозяйствах. Это значит, что по сути дела, они обеспечивают только себя, а товарное производство практически отсутствует. Но ведь на наших почвах, в наших условиях (если взять регион Северный Кавказ – Ростов, Краснодар, Ставрополь, Дагестан, где располагаются основные производители) обязательно нужно иметь крупное производство, и оно сможет обеспечить всю Россию луком – и тогда можно будет полностью исключить импорт, и даже наоборот, наладить экспорт!
Если почитать литературу, можно узнать, что своим желтым луком дореволюционная Россия обеспечивала Европу. Что, сейчас нельзя вырастить эти объемы? Даже хотя бы в первую очередь обеспечить своего потребителя! А мы в прошлом году, напротив, закупили 563 тысячи тонн.
– А произвели сколько?
– Есть разная информация, разброс от полутора миллионов тонн до 800-900 тысяч тонн. Мы сейчас работаем с хозяйством «Технорусь» в Изобильненском районе Ставропольского края. В этом хозяйстве – тысяча гектаров лука, оно одно ежегодно производит семьдесят тысяч тонн этой продукции. Почему не организовать там и другие подобные крупные хозяйства, которые закрыли бы всю потребность России по луку? Ведь такие объемы в мелких хозяйствах не вырастить, а это значит, что мы будем вынуждены все время закупать лук. А в масштабном производстве можно внедрить механизацию, использовать хорошие сорта – и Россия будет круглый год обеспечена свежей продукцией, и даже станет ее экспортировать.
–Рентабельна ли эта культура?
– В нашей стране выращивание репчатого лука экономически оправданно, но эффективность зависит и от объемов производства. Конечно, есть головная боль – как сбыть продукцию, ведь для этого нужно иметь постоянных клиентов, чтобы рынок сбыта был не просто случайным. То есть, производство надо поставить на нормальную промышленную организованную основу. Вот тогда это будет, конечно, рентабельно.
– Лук требует каких-то особенных условий хранения?
– Хранение для территории нашей страны имеет особое значение. Вот, например, ту же капусту в Китае не хранят вообще, там это не нужно: от южных его границ до северных столько разных климатических зон, что достаточно просто в сроки высевать капусту, чтобы получать все время свежую продукцию. Для нас это мало подходит. Единственно что, сейчас мы можем сдвинуть сроки за счет внедрения озимой культуры, то есть, готовая продукция начнет поступать в продажу в конце мая, а дальше уже пойдут раннеспелые яровые, после них – позднеспелые. То есть, какой-то «конвейер» будет. Хранение затратно и в плане строительства, и в плане собственно хранения, поскольку в помещениях нужно поддерживать определенный температурный режим и влажность. Лучшие хранилища я видел в Голландии, где мягкие климатические условия. Здесь хранят лук при –1°С – 3°С. У них практически нет отхода, однако это дорого: компрессоры, холодильники работают постоянно.
В нашей же Средней полосе зимой температуры низкие, поэтому этот вопрос решается просто постройкой добротных хранилищ. Поэтому в настоящее время, насколько мне известно, затруднений здесь нет. Строятся модули ангарного типа с вентиляцией и влагоудалением – этих условий достаточно, только иногда, в пики холодов, требуется небольшой подогрев. В основном же вентиляция, наоборот, убирает тепло. При этом, повторяю, сама постройка должна быть добротной.
Хранение лука окупается, потому что на рынке существует дифференциация цен: в разные сезоны стоимость продукции разная. Одно дело – продавать лук с поля по пять рублей, а другое – в марте, когда стоимость продукции составляет уже 15-18 рублей. Чем позже лук изымается из хранилища, тем он дороже.
– В связи с этим возникает вопрос: если наши сорта лучше хранятся и в результате приносят большую выгоду, то почему производители предпочитают иностранные сорта?
– Видите ли, иностранцы очень хорошо поставили себе на службу и маркетинг, и уйму всякой информации. Они лучше нашего Минсельхоза знают территорию нашей страны и многие «подводные камни». Крупные зарубежные компании отлично осведомлены, в каком регионе какая существует потребность. И конечно, у них усилена сфера рекламы, обыгрывающая лучшие стороны их сортов и гибридов – и это правильно. Но в первую очередь, конечно, они берут качеством семян.
Все отечественные сорта и семена изначально проигрывают зарубежным в самом простом. Там семена четко калибруют по массе и по размерам, чтобы сеялка точного высева высевала по одному семечку на определенном расстоянии друг от друга. Проверяют и всхожесть: этот показатель должен быть порядка 95-97%, чтобы все посеянное взошло. Мы же продаем семена на килограммы: как жили в 20 веке, так и продолжаем жить.
Фермеры, приобретающие голландские семена, покупают уже обработанный химикатами и микроудобрениями откалиброванный материал. Защищенные семена активно прорастают, слабенький стебелек сразу развивается, быстро хватает весеннюю влагу, которой мало, и делает мощный рывок, опережая в развитии наши сорта, которые вынуждены бороться с болезнями и вредителями. Если наладить у нас обработку и посев высококачественных семян, то мы мало будем отставать от зарубежных семеноводов. Наш институт сейчас построил завод, закупил голландское оборудование. На нем в этом году мы впервые будем проводить инкрустацию семян, обработку всевозможными химикатами, и добавлять микроудобрения.
Нужно сказать, что наша страна, особенно небольшие хозяйства, сильно проигрывает из-за отсутствия нормальной агротехники, технологии выращивания.
Я приведу пример наших основных производителей, которые имеют возможность внедрить у себя капельное орошение, обеспечивающее постоянное поступление влаги к растению. Но такая система дорого стоит, на гектар нужно затратить 150 тысяч рублей. Какой мелкий производитель позволит себе такие расходы? Кроме того, понадобится и техника для внесения пестицидов, подкормки, и других нужд.
Эта технология у нас пока не отработана.
Так, мы предоставили семена своих сортов на сравнение с зарубежными. Наши сорта проигрывают – не всем, но некоторым из них, причем отнюдь не оглушительно проигрывают. Наш «Черный принц» показал урожайность 81 тонну с гектара, а контроль, который они дали, – хороший новый гибрид, – 89 тонн. Разница невелика, тогда как стоимость семян отличается весьма сильно: семена контрольного гибрида стоят 16,5 тысяч рублей за тонну, а нашего – четыре. Это вчетверо дешевле, а выход продукции отличается меньше, чем на 10 тонн с гектара. Почему наш сорт показал такую высокую урожайность? Потому что при его выращивании использовались те же технологии, что и в случае голландского.
А по своей лежкости наш гибрид выше иностранного.
Но этот вопрос, к сожалению, находится не в руках селекционеров, а в ведении государственных чиновников, но при этом государственная целевая программа отсутствует. В общем, все зависит от того, заинтересована ли власть, от федерального до местного уровня, в развитии собственного производства. В этом весь смысл.
Возвращаясь к нашей лаборатории, скажу, что в числе зарегистрированных 74 сортов у нас 28 – лука репчатого, 9 сортов озимого чеснока, три сорта ярового, есть сорта батуна и шнитта – они и декоративные, и очень полезные. Ежегодный спрос только на многолетние наши сорта составляет порядка 1,5 тысяч кг – в основном это мелкофасовочная упаковка.
Мы не только создаем сорта, мы занимаемся первичным семеноводством, чтобы перейти на большие объемы производства. А дальше, получив первичные оригинальные семена, мы выходим по договорам в благоприятные регионы: в основном в Белгород, Саратов, Ставрополь и Краснодар. Несмотря на обрисованные трудности, я придерживаюсь оптимистической точки зрения и считаю, что все поправимо, все в нашей власти и во власти руководства. Было бы желание, а на наших землях, в наших условиях можно выращивать продукцию лука, достаточную для того, чтобы полностью обеспечить Россию и даже экспортировать. Так и должно быть.
Беседу вела Людмила Старостина
