Интервью с директором ВНИИ рапса Россельхозакадемии Владимиром Карпачевым
Рапс – традиционная российская культура, ее активно возделывали еще в XIX столетии. Уже в 1890-х годах в Российской Империи рапс занимал почти 400 тысяч гектаров, важность этой масличной культуры была определена еще тогда. О современном положении этого растения нам рассказал директор Всероссийского научно-исследовательского института рапса Россельхозакадемии – профессор, доктор сельскохозяйственных наук Владимир Владимирович Карпачев
– Скажите, кто сейчас в России занимается производством рапса? На каких площадях его выгодно выращивать?
– Рапс возделывают все сельхозтоваропроизводители: и фермеры, и крупные хозяйства. Этому есть причины: во-первых, культура рентабельна и дает высокий доход, во-вторых – рапс в севообороте является хорошим предшественником, улучшающим структуру почвы.
Больше всего его производят в Татарстане, а также в Липецкой и Орловской областях.
– Способны ли мелкие хозяйства перерабатывать выращенный рапс самостоятельно?
– У производителей – как хозяйств, так и холдингов, – есть несколько путей использования этой культуры. Если у них есть цех по переработке, и при этом есть животноводство или птицеводство, то рапс отжимают, используя и масло, и жмых для кормления животных. Другая схема – опять-таки, если они занимаются животноводством, – продают сырье маслоэкстракционному заводу, а потом берут у него жмых для кормления животных и птиц: это главное использование рапса. В перспективе мы планируем ввести и другое направление – энергообеспечение и энергосбережение в сельском хозяйстве. Здесь рапс интересен как культура, из масла которой можно производить биодизель – возобновляемый источник энергии, широко используемый в Европе. Со временем, я думаю, это станет актуально и в России.
– Как вы относитесь к идее производства биодизеля из рапса? Насколько это реально в России?
– Эта идея реальна, нами даже просчитана схема, по которой фермер сможет обеспечивать биодизелем себя самостоятельно. Даже не только им: в принципе, дизельные моторы способны работать и на чистом рапсовом масле. Такие двигатели уже существуют, они сертифицированы и выпущены иностранными компаниями. Чтобы получить биодизель из рапсового масла, нужно проводить этилирование жирных кислот. Такой путь тоже реален, но этим в России серьезно еще никто не занимается. Сейчас заниматься биодизелем дороговато, да и солярка еще дешевая относительно европейских цен. Мы сами не производим биодизель, но поставляем сырье в неограниченных количествах за границу для переработки на этот вид топлива. Это существенный российский экспортный потенциал: мы можем экспортировать не только зерно, но и масло, и семена – правда, на вывоз семян существуют ограничения пошлиной.
- В какие страны мы экспортируем сырье рапса?
– В основном в Германию, которая активнее всего использует альтернативное топливо. Отправляем и в страны Прибалтики, и в Швецию, Данию: там расположены фабрики биодизеля, и они перерабатывают рапс, чтобы поставлять в Германию готовое топливо.
- Расскажите о болезнях рапса. Что угрожает культуре в этом сезоне? К каким болезням и вредителям нужно готовиться?
– Вредители на рапсе традиционные. В начале вегетации – крестоцветные блошки. Они бывают каждый год, поэтому мы обрабатываем семена системными протравителями и рекомендуем тем, кто выращивает рапс самостоятельно, обязательно протравливать семена, так как это более экологически чистый процесс, чем обработка растений пестицидами по вегетации.
Второй вредитель, ежегодно проявляющийся на следующей фазе роста – рапсовый цветоед, точнее сказать – рапсовый бутоноед, поскольку наибольший вред он наносит бутонам. Позже, когда поле уже цветет, это насекомое менее вредоносно. Рапсовый цветоед наносит значительный ущерб в Калининградской области, поскольку площади рапса в соседних с ней странах большие. Активность цветоеда повышается с наступлением жаркой погоды.
Бывают на рапсе и другие вредители, но в наших условиях они не особенно проявляются. Так, гусеницы стеблевого пилильщика попадают под обработку против цветоеда. На этой культуре может быть и луговой мотылек, но он повреждает все посевы, а не только рапс.
Болезни масличной культуры – альтернариоз (он будет проявляться несколько позже, на стручках), фузариозы, пероноспороз. Однако таких болезней, которые имели бы экономический порог вредоносности, пока не наблюдается – в том числе из-за того, что мы ведем селекцию на устойчивость к основным болезням наших сортов.
– Кто занимается селекцией рапса? Много ли зарегистрировано отечественных сортов? В каком направлении движется отечественная селекция?
– У нас в России выращивают сорта и гибриды ярового и озимого рапса. Озимый рапс производят на традиционных территориях, где есть возможность выращивать его ежегодно, с меньшей долей риска, что он вымерзнет – в Краснодарском и Ставропольском краях, в Калининградской области. Периодически его пытаются выращивать более северные сельхозтоваропроизводители, площади озимого рапса и сурепицы доходили даже до Липецкой области.
– Эти озимые сорта районируют?
– В принципе, нет. У нас в Центрально-Черноземном регионе районирован один-единственный российский озимый сорт, это «Северянин». Озимый рапс районируется для вышеупомянутых областей: Ставропольского края, Краснодарского края и Калининграда. Озимых форм для Центрального Черноземья нет, они у нас вымерзают. Здесь их высаживают крайне редко, на небольших площадях. Есть и исключения, единичные случаи хорошей перезимовки, когда складываются благоприятные условия: в этом году в одном из хозяйств Ивановской области на площади 50 гектаров очень хорошо перезимовала сурепица озимая. А у нас, в Липецкой области, вымерзла. В этом году даже озимая пшеница подмерзала, хотя у нее потенциал морозостойкости выше, чем у озимого рапса.
Яровой рапс, урожайность которого несколько ниже, подходит нам больше, в России он возделывается практически везде. Мы считаем, что 95% посевных рапсовых площадей в основных регионах должны занимать именно яровые формы рапса и сурепицы.
В реестре по озимому рапсу доминируют иностранные сорта и гибриды, они занимают две трети списка. Оставшаяся треть – отечественные сорта.
– Какие страны представлены в реестре озимых?
– В основном это немецкие сорта, с недавнего времени в незначительной степени – французские. Иностранные компании часто – космополиты, иногда даже трудно понять, какой стране они принадлежат.
В реестре ярового рапса количество сортов сейчас порядка шестидесяти. Здесь доминируют немецкие, французские, шведские линии. Присутствуют несколько белорусских сортов. В этом реестре есть немало сортов и наших селекционных центров. Нужно отметить, что в России отечественные сорта занимают порядка 80-85% объема высеваемых семян.
Наш ВНИИ зарегистрировал более 12 сортов ярового рапса. Площади под этими сортами занимают до 55% общего числа площадей, фаворит среди них – сорт «Ратник». Такой показатель говорит, что здесь мы еще держим планку. Всего же селекцию ведут около восьми институтов Россельхозакадемии. Это, кроме нас, ВНИИ масличных культур, который занимается озимым рапсом, ВНИИ кормов в Подмосковье, Ленинградский НИИСХ, СибНИИ кормов (Ужурская опытная станция), Алтайский НИИ земледелия и селекции сельхозкультур, Сибирская опытная станция ВНИМК.
Не так давно начали районировать яровые сорта рапса для выхода на внешний рынок – пока что для наших бывших союзных республик. Так, мы районировали яровой сорт для Белоруссии, хотя там, как и в Европе, доминируют озимые формы рапса. Районировали сорт и для Казахстана.
С нашими разработками мы пока не можем выйти на европейский рынок, потому что у нас нет гибридов, хотя, в принципе можно бы попробовать выйти и с сортами. Такого агрессивного внедрения у нас нет, нет и структур, чтобы занимались им по типу западных. Очевидно, уже назрело время создавать в западных странах подразделения и пытаться пробиться на их сельскохозяйственный рынок. Вопрос внедрения – серьезный вопрос.
В нашем ассортименте сортов и гибридов есть положительные стороны, которые нужно использовать. С другой стороны, для нас заполонить все гибридами не самоцель, преимущества их не всегда проявляются в таких резких, контрастных агроклиматических условиях. Позднее мы придем и к гибридам, но на данный момент еще далеко не исчерпан потенциал сортов, и здесь у нас очень много резервов, особенно в использовании современных технологий выращивания. Мы еще поработаем с сортами. Однако хозяйствам с высокой культурой земледелия, достигшим производственного «потолка» в выращивании сортов, конечно, нужно переходить на гибриды, чтобы поднять урожайность еще на 3-5 центнеров.
– В России запрещено выращивать генетически модифицированный рапс, но в других странах такого запрета нет. Как вы относитесь к идее генной модификации рапса?
– Я отношусь к этой идее нормально и считаю, что рано или поздно этот прогресс придет, тем более что мы вступили в ВТО. В России принят закон, который не запрещает использование генномодифицированных объектов и потребление ГМ-продуктов. Мы давно их потребляем – сою, кукурузу. Потом, мы завозим кур из Америки, которые были выращены на ГМ-кормах. Мы вольно или невольно уже включились в процесс потребления модифицированных продуктов.
– То есть, осталось нам присоединиться и заниматься самим этими разработками.
– Может быть, но мы отстанем в любом случае: несмотря на то, что закон у нас принят давно, еще не существует комиссии или органа, который бы регулировал использование и давал оценку использования ГМО. Поскольку иностранные сорта к нам идут, я думаю, что среди них есть и модифицированные, просто иностранцы на это уже не обращают внимания, а мы просто не можем их определить. Есть ярые противники выращивания ГМО, но есть и сторонники. Проблема в том, что никто убедительно не доказал ни вреда, ни пользы модифицированной продукции, и тем не менее, она все равно к нам проникнет, поскольку по отдельным культурам генная модификация позволяет снизить себестоимость производства сельхозпродукции. У нас тоже можно было бы использовать генную модификацию по некоторым позициям – например, на технические цели, на переработку по отдельным культурам. Пока что этот вопрос открыт, хотя, я думаю, мы к нему придем, пусть и отставая от иностранных структур, применяющих генную модификацию давно.
– В США зачастую в диком виде встречается генетически модифицированный рапс. Не будет ли и у нас таких находок?
– Рапс с полей особенно убежать не может. Дело в том, что ГМ-объекты, как и всякие культурные растения, уничтожаются гербицидами и самой дикой природой, теми же насекомыми.
– Больше всего выращивание рапса распространено в Китае. Как вы считаете, почему он так там популярен?
– Обычно в больших количествах культуру выращивают, когда она приспособлена к природно-экономическим условиям страны и экономически выгодна для возделывания. В Китае такие условия есть. Потом, в Китае (как и во всем мире) под термином «рапс» подразумевают и другие масличные культуры семейства капустных. Под этим названием выращивается и горчица, и сурепица – основные крестоцветные источники масла.
– Есть ли какие-то особенности рапса в севообороте? Он не истощает почву?
– Наоборот, рапс является прекрасным предшественником для всех культур. Повсеместно его используют как предшественник для озимой пшеницы, позволяющий на 5-6 центнеров повысить урожай – на этот счет есть официальные данные. Далее – рапс разрыхляет почву. Сейчас существует мода на минимальную обработку почву, те же No-Till. Стержневая корневая система рапса проникает вглубь подпахотного горизонта, и после уборки рапса очень быстро отмирает. Тем самым рапс разрыхляет плужную или подпочвенную уплотненную подошву: после отмирания корневой системы в почве образуются каналы, по которым влага проникает вглубь почвы. Далее, после рапса уже можно не проходить глубокорыхлителями, снижая плотность почвы, и это очень хорошо. Также, рапс переводит труднодоступные для растений формы фосфора в легкоусваиваемые. После себя рапс оставляет на поле столько же органики, сколько и клевер, за счет этого повышается урожайность следующих культур.
Есть и другие положительные факторы: являясь фитонцидом (это свойство всех капустных), он подавляет гнилостные бактерии в почве. Эти бактерии сейчас очень распространены, особенно на зерновых культурах, из-за того, что те начали доминировать в севообороте. Поэтому рапс в севообороте нужно сеять между зерновыми, чтобы оздоровить почву. Он также хорошо структурирует почву.
Культура используется и как сидеральная. Она мелкосемянная, поэтому не требует больших затрат. Сейчас особенно популярны занятые пары: рапс высевают, и в начале цветения, когда он накапливает большую зеленую массу, запахивают в землю, тем самым обогащая почву легкодоступным азотом для последующих растений.
– Насколько развита у нас переработка рапса?
– Раньше в Советском Союзе не было ни одного специализированного завода, а сейчас их очень много. Чаще всего эти заводы многопрофильные, они могут перерабатывать как рапс, так и подсолнечник, и сою. Есть специализированные заводы. У нас, в Липецкой области это «Липойл», в Орле активно перерабатывает рапс «Орелрастмасло», в Туле – Веневский завод, в Ефремове – завод «Кубаньмасло». Построено несколько заводов, в том числе иностранных, в Тамбове, в Воронеже, в Верхней Хаве. Те объемы рапса, которые мы выращиваем, проблем переработать нет, даже с учетом того, что мы наращиваем эти объемы. За истекшие десять лет эта проблема решена полностью, заводских мощностей хватает, так что посевные площади можно увеличить вдвое. То есть, даже если выращивать рапс на площадях 1,5-2 млн гектаров, мы его переработаем.
– Существуют ли какие-то ассоциации производителей, переработчиков рапса? Они чем-то помогают?
– У нас есть ассоциация «Расрапс» – объединение именно производителей, но и переработчиков тоже. Она существует более десяти лет, ассоциацию когда-то возглавлял В.А. Москотин. После этого там уже сменилось два руководителя, но пока что прогресса не видно, работы у ассоциации активной нет. Этой весной избрали нового руководителя, Петра Пугачева – может быть, с его приходом что-то сдвинется.
Беседу вела Людмила Старостина