– Скажите, на кого рассчитана ваша продукция? Это только промышленное производство, или еще и фермерские хозяйства, и любители?
– Мы лидеры отечественной селекции овощных культур для защищенного грунта, но занимаемся и фермерами. У нас есть отдельная серия семян, которую мы выпускаем второй год, называется «Подворье», «Русский фермер», «EliteSeeds». Объем упаковки семян этой серии рассчитан на фермерские и приусадебные хозяйства. На Юге России достаточно людей, у которых имеется двадцать, тридцать соток земли, занятых под огородом, и давать им по 5-10 штук семян смешно. Но с другой стороны, им нужны не профессиональные объемы, не тысячи семян, а 100-200 штук, если речь идет о крупносеменных культурах, или 50 грамм – то есть, не килограммы. У нас такая серия есть, и она занимает эту нишу для фермеров и приусадебных хозяйств с большой площадью. Профессионалы располагают площадью в десятки гектаров, для них нужна фасовка семян другого порядка: тысяча штук, полкилограмма, килограмм. У нас есть также и другое направление: дачники. Дачников в стране сорок миллионов, они потребляют около миллиарда пакетов семян овощных и цветочных культур. На шести сотках невозможно выращивать много, поэтому для любителей у нас есть упаковка 1-2 грамма, или 20, 15 штук семян.
– Какие овощные культуры пользуются сегодня наибольшей популярностью в России и почему?
– Надо сказать, что народ стал более ленивый, и не хочет заниматься рассадой. Раньше, когда начиналась весна, за город шли машины, у которых из окон торчала рассада. Сейчас люди проще, пытаются подбирать культуры, не требующие таких больших затрат, и среди этих культур на первое место выходит огурец. Огурец стал исконно овощной народной культурой. Он технологичен, его можно выращивать без рассады. Что в плёнке, в теплице, что в открытом грунте огурец выращивается с успехом. Остальные культуры – томаты, перцы, баклажаны, капуста, сельдерей, – требуют стадии рассады, и это сложней. У дачника огурец – основная овощная культура. Но и в промышленном овощеводстве, где действуют другие критерии, наблюдается та же тенденция. Редис и кабачки тоже выращиваются, но огурец занимает первое место. Как ни странно, у нас страна огуречная. В пленочных и зимних теплицах примерно 80% занимает огурец, и только 20% – томаты.
В открытом грунте в последнее время на первое место стал выходить лук. Его производство резко выросло, и за этот счет упало производство белокочанной капусты и моркови. В прошлом году лука было перепроизводство. Но я все же считаю, что лук – это основная культура Юга России.
Заметно меньше стали выращивать томатов в открытом грунте. Не стало консервной промышленности в России – и соответственно поменялась структура овощеводства. То, что раньше перерабатывалось в огромных количествах – томат, зеленый горошек, сейчас, к сожалению, уже не занимает доминирующего положения. Наоборот, на первый план вышли другие культуры. Стали выращивать много зелени: базилик, петрушку, рукколу, укроп. Укроп занимает в нашей статистике третье место по объему продаж. У нас есть сорт укропа «Аллигатор», так мы не можем в достаточном количестве произвести семян этого сорта, каждый год его не хватает – настолько хороший укроп, народ его выращивает на зелень в большом количестве. Зелень, редис, кабачок, огурец сейчас – основные культуры. Если у человека есть терпение, он выращивает томаты, перцы и еще какую-нибудь экзотику. Круг овощных культур, к сожалению, сильно сократился.
– Прошлый год был рекордным по урожайности для овощных культур. Как вы считаете, страна обеспечена достаточным количеством хранилищ и перерабатывающих мощностей?
– Это такая большая проблема, которая вряд ли будет решена в ближайшее время. Одно дело – посеял овощи, убрал их и продал, а другое дело – хранить их. Капитальные сооружения, холодильники или хранилища – это большие затраты, значительные вложения. Фермеры, как правило, не имеют таких возможностей. В прошлом «овощном» году перепроизвели продукцию, а хранить ее было негде. Цена упала катастрофически, люди отдавали овощи за бесценок, надо было продать, потому что хранить негде. Если были бы хранилища, не было бы проблемы, которая остро стоит сейчас. В этом году наблюдается резкий спад покупки семян овощных культур по той причине, что многие из фермеров не могут себе уже позволить купить эти семена. У нас две крайности: плохо, когда неурожай, и плохо, когда хороший урожай. К сожалению, в прошлом году был хороший урожай. Хранилищ катастрофически не хватает.
Область переработки начинает возрождаться, но сравнивать с тем, что было, например, в Краснодарском крае в 70-80-х годах, невозможно. Сейчас действует 5-10% перерабатывающих предприятий от прежнего количества. Находятся в упадке такие мощные консервные комбинаты как Крымский консервный комбинат, крупнейший в Европе, Адыгейский консервный комбинат… То, что упало, можно перечислять долго, а появившихся вновь очень мало. В основном нишу занимают «Дядя Ваня», «Балтимор», французские компании, но и это – небольшой объем.
Несмотря на упадок промышленности, селекцию для переработки мы ведем: создаем сорта и гибриды. На Юге России, в Крымске, мы открыли селекционный центр, в надежде, что в конце концов появятся свои перерабатывающие мощности. Дело в том, что постройка комбината занимает год-два, а создание сорта – 5-10 лет. Если к тому моменту, когда появится перерабатывающая промышленность, у нас не будет сортов, – мы отстанем. Нишу заполнят голландские, французские, американские компании. Поэтому мы понимаем, что рано или поздно перерабатывающая промышленность должна появиться, и готовимся к этому. У нас есть гибриды и томата, и огурца, и перца, и баклажана для переработки. Эти сорта отличаются от сортов, употребляемых в свежем виде.
– Много ли крупных компаний в России занимаются продажей профессиональных семян, кроме вас? Имеют ли они свои селекционные и семеноводческие центры?
– Дело в том, что существует большое количество фирм-посредников, закупающих семена за рубежом и перепродающих их. Очень часто они называют себя селекционно-семеноводческими компаниями. Они вносят эти сорта и гибриды в Реестр, переименовывая зарубежные образцы. Насколько мне известно, в России мы единственная фирма, имеющая собственные селекционные центры. У нас есть три таких центра в России, и один за рубежом, в Иордании.
Есть еще компания «Поиск», которая тоже начала вести селекцию. Но они в большей степени ориентируются не на профессиональный, а на любительский рынок. Чтобы выходить на профессиональный рынок, нужно конкурировать с лучшими зарубежными компаниями. А для этого, кроме селекционных центров, надо иметь еще и селекционеров, и хороший исходный материал, на котором можно работать. Такая база накапливается десятилетиями. Поэтому, к сожалению, я могу сказать, что мы пока, на данный момент, единственная компания, работающая в России на таком же уровне, как голландцы или французы.
– Экспортируется ли ваша продукция за границу? Куда?
– Серия EliteSeeds специально создана для Ближнего Востока: у нас там идет не только бренд «Гавриш», но также и бренд EliteSeeds. Проблема в том, что иногда возникает недоверие к семенам из России. За рубежом привыкли, что законодателем по овощным культурам является Голландия и Франция. И когда появляется селекционная фирма из России, это вызывает удивление: что, у вас кроме танков и «Калашникова» еще что-то производят?! Мы один раз прислали заявку на участие в выставке, проходящей в Объединенных Арабских Эмиратах. Нам приглашение прислали, но на выставку вооружения, а не на сельскохозяйственную. У них в голове стереотип: Россия – это водка, матрешка и «Калашников», а Голландия – это семена овощных культур. Мы в свое время были вынуждены даже открыть в Голландии фирму, «Gavrish seeds BV», чтобы семена на Ближний Восток шли через нее. Семена те же самые, но продать мы их сможем, только когда на них будет написано «Made in Holland». Сейчас прошло время, производители уже привыкли, и мы поставляем семена напрямую в большое количество стран: в Иран, Сирию, Ливан, Иорданию, Египет, Марокко, Алжир, Тунис, Францию, Испанию…
– А почему вы открыли селекционный центр именно в Иордании?
– Дело в том, что Иордания, наиболее продвинутая в аграрном смысле, стоит на перекрестке: Сирия, Ирак, рядом Египет. В долине реки Иордан сосредоточены селекционные центры всех ведущих фирм мира: «Bejo», «Syngenta», «Seminis» – французские, голландские, корейские. Если все фирмы там есть, – возникает вопрос, почему там нет «Гавриша»? И «Гавриш» четыре года назад открыл в долине Иордана свой селекционный центр, который теперь является одним из лучших в Иордании. И с другими компаниями мы теперь на равных. Все нас знают, и мы проводим дни открытых дверей. Здесь собираются представители со всего Ближнего Востока, 10-12 стран. Они приезжают, смотрят наши сорта и гибриды, щупают их, испытывают у себя (мы раздаем образцы), обмениваются мнениями и делают выводы, что брать. Цены очень приличные, качество гибридов во многих случаях даже лучше, чем предлагают другие аналогичные фирмы. Мы за четыре года не просто вышли на мировой рынок, а в несколько раз увеличили объем продажи семян за рубеж. В этом году, например, мы впервые продали в Объединенные Арабские Эмираты томаты – не просто на испытания, а уже на десятки гектаров, шесть миллионов штук семян (здесь счет идет на штуки), и нам заказали еще двадцать миллионов штук. Это уже признание, потому что если в таких солидных объемах закупается один гибрид, то это говорит о том, что уровень нашей селекции вполне соответствует мировым стандартам.
– Острая ли конкуренция у вас с голландскими компаниями по поставке семян нашим крупным производителям овощей?
– Мы живем за счет того, что продаем семена, так же, как и они живут за счет этого. Производители овощей одни и те же. Нужно убедить производителя взять семена фирмы «Гавриш». А ведь у нас, россиян, такие стереотипы: все импортное – лучше. Все свое – хуже. Но взяв наши образцы на испытания, производители видят высокое качество. Нельзя сказать, что здесь все гладко, но иногда, даже имея прекрасный гибрид, очень трудно продать его внутри России, потому что производители предпочитают французские и голландские сорта, и нам приходится отвоевывать свое место. Мы имеем активную жизненную позицию. Издаем журналы, проводим совещания. Мы не сидим и не ждем, пока у нас купят семена. Мы организуем семинары, убеждаем народ. И как итог – сейчас в зимних теплицах в стране выращивается 80% огурца отечественной селекции. Вы вдумайтесь: при наличии десятка французских, голландских и американских фирм, 80% основной культуры наши. 20-30% томатов – наши. Это говорит о высочайшем уровне селекции. Да, конкуренция есть. С другой стороны, она не перерастает во вражду. У нас нормальные человеческие отношения, но работа есть работа, и каждый доказывает делом, что он может. Мы никогда не говорим ни одного плохого слова ни об одной голландской фирме. Мы просто делаем вид, что их нет.
– На выставках вы, наверное, встречаетесь?
– Конечно! Когда мы приехали в Голландию в 2000 году на Международную выставку по защищенному грунту, у голландцев были квадратные глаза. Как? Фирма из России приехала в Голландию предлагать свои сорта томата и огурца? Они смеялись в открытую нам в лицо: «Вы на что надеетесь?» А я говорю – я не надеюсь продать в Голландию. Но это международная выставка. Мы в тот же год подписали контракт на поставку в Турцию. Благодаря той выставке мы вышли с продажей семян в Иорданию, в Америку, Австралию и Грецию. Поэтому, когда мы стали ездить на эту выставку ежегодно, через два года они уже на нас смотрели озабоченно: появился еще один игрок на этом рынке. Ну кто будет радоваться лишнему игроку?
– Вы регистрируете сорта и гибриды только в России, или еще за рубежом?
– Есть страны, в которых нет регистрации. Есть страны, в которых без нее семена невозможно продать. Был случай, когда наш представитель в Турции начал продавать семена без регистрации, а в результате его посадили в тюрьму.
Мы за двадцать лет в России зарегистрировали более пятисот сортов и гибридов овощных культур. Открывая представительство в новой стране, мы начинаем регистрацию сортов и гибридов: на Украине, где у нас второй год есть свое представительство «Гавриш Украина», в Белоруссии и Казахстане, в Египте и Иордании. Правда, иногда название за рубежом меняется: гибридам присваиваются местные благозвучные имена, потому что русские слова не у всех получается выговорить. Мы исправно регистрируем все, что создаем
У нас также есть более ста патентов на овощные культуры в России: мы получаем их на свои лучшие образцы. Патент на гибрид, в отличие от регистрации, защищает от подделки: никто не имеет права продавать, размножать этот гибрид без нашего ведома.
– Кто проводит научно-исследовательскую работу в вашей компании? На базе какого научного учреждения она осуществляется?
– Мы первыми в России создали частный научно-исследовательский институт: «НИИ овощеводства защищенного грунта». Он был открыт в 2002 году, но уже до этого у нас были специалисты-селекционеры. Таким образом мы выделили научные исследования в отдельную фирму, которая занимается наукой, селекцией. Там у нас работают более тридцати человек, есть филиалы в Крымске, Иордании, в подмосковной Павловской слободе, в Алексине (Тульская область). В институте около двадцати кандидатов наук, три доктора. Это научный потенциал, который позволяет решать селекционные задачи любой сложности.
– Вы сами воспитываете свои кадры?
– Да, я был профессором Тимирязевской сельскохозяйственной академии, и в течение пятнадцати лет занимался «селекцией», отбором кадров из академии. Хочу сказать, что это гораздо сложней, чем заниматься селекцией томатов. Мои ученики защитили девять кандидатских диссертаций, из них на фирме работает шесть-семь человек. Люди, которые у нас выросли до кандидатов, сейчас думают уже о докторских диссертациях. Они создали десятки гибридов огурца, перца, баклажана, салата и укропа. Это интеллектуальный потенциал, которого больше в России ни у кого нет. Я повторяю: построить склад, хранилище, теплицу недолго: год, два – и она стоит. Но создать кадры, способные решать селекционные вопросы, – это десятилетия. Поэтому у нас есть потенциал для решения задач, сравнимых по сложности с задачами голландских и французских фирм.
– Как осуществляется контроль качества семян?
– У нас существует своя контрольно-семенная лаборатория. Мы вынуждены были ее создать: объемы семеноводства довольно большие, а семена – живой товар, который в течение года может потерять свою всхожесть. Поэтому мы проверяем на всхожесть все партии семян дважды в год. Но качество семян – это не только всхожесть, но еще и уровень гибридности, сортность. Мы проверяем на эти показатели все, что получаем от семеноводства, традиционными способами (посев до плодоношения) или при помощи молекулярных маркеров. Есть лаборатории, в том числе, в Тимирязевской сельскохозяйственной академии, которые с нами работают по контракту, они по маркеру в течение недели определяют уровень гибридности огурцов или томатов. Без такого контроля продавать семена нельзя.
Другой момент – мы единственная компания в России, создавшая цех по доработке семян. У нас десятки станков, которые занимаются их шлифовкой и калибровкой по длине, аэродинамике и по весу. Кроме того, мы еще инкрустируем семена: наносим на них росторегулирующие вещества и фунгициды, а затем покрываем специальной оболочкой. Станок, который занимается инкрустацией, стоит более десяти миллионов, и является единственным в России. Мы не сразу создали этот цех, мы каждый год покупали по одному – по два станка, но сейчас он работает.
За рубежом сеют машины, а не руки. И если семена будут разного размера, то машина будет пропускать или брать сразу по несколько штук. Поэтому семена должны быть откалиброваны один в один, без этого продавать их за рубеж нельзя. В Россию, где часто сеют руками, еще можно.
На Ближнем Востоке действуют рассадные комплексы. Они выращивают рассаду, а потом продают ее. На этих комплексах сеют только машины, и все семена по своим параметрам должны быть идеально одинаковыми. Поэтому требования Запада заставляют подтягиваться и соответствовать мировому уровню. Качество семян – это очень важный момент.
– Надо сказать, что у вас в этой сфере дела идут лучше, чем в любой другой отрасли растениеводства.
– У нас нет выбора. Дело в том, что страна сейчас вошла в ВТО, и открыла границы. Но и до этого ни у голландских, ни у французских фирм не было никаких ограничений. Они имеют историю длиной в сотню-две лет, и чувствуют себя здесь даже лучше, чем мы. А мы появились 19 лет назад. Что можно успеть сделать за такой срок? Очень трудно конкурировать на равных, нужно время, чтобы наработать и теплицы, и склады. Мы сейчас строим самый крупный склад для семян овощных культур в России, на 50 000 кубов: огромное помещение, где будет автоматическая фасовка, доработка семян, хранение и регулируемые условия. Это новая сфера для нас, но мы вынуждены развиваться, потому что иначе мы проиграем конкуренцию голландцам. Нужно быть на уровне.
– Много ли внимания вы уделяете районированию сортов для разных областей?
– Конечно: сорта очень разные. У нас есть специальные селекционные программы по овощным культурам для Средней полосы, для Юга России, есть селекционная программа для Ближнего Востока. Разные сорта и гибриды создаются для разных условий: для зимних и пленочных теплиц совершенно другие гибриды, чем для открытого грунта. Мы не просто подбираем, что подходит для этих условий, а целенаправленно создаем гибриды именно для таких условий. И потом вносим в Реестр. Мы соблюдаем зональный подход к регистрации сорта.
Наш институт имеет также отдел технологии: мы не только создаем гибриды, а еще и отрабатываем технологию, потому что каждый гибрид имеет свои особенности. Мы даем гибрид, а в журнале описываем его особенности, чтобы специалисты могли легко разобраться. Кстати, наши каталоги не хуже голландских. Это тоже определенный подход к работе.
– Занимаетесь ли вы просветительской деятельностью, проводите ли семинары с овощеводами?
– Мы с первого года своего существования стали собирать специалистов защищенного грунта на семинары – сначала по сортам и гибридам, потом стали проводить семинары по сопутствующим вопросам: по защите растений в защищенном грунте, по агрохимическому обслуживанию. Эти вопросы не касались нас непосредственно, но в их обсуждении была потребность.
Уже 15 лет мы проводим двухнедельные курсы повышения квалификации в тепличном комбинате. Мы, наверное, – единственная фирма, которая столько времени и сил уделяет просветительской деятельности. Люди приезжают послушать, обменяться мнениями, пообщаться, посмотреть новинки, пообщаться с селекционерами, задать вопросы выступающим технологам. Совещания мы проводим не только в Москве. Наши региональные совещания идут по всей России, на Украине, в Белоруссии. Мы выезжаем в регионы, потому что в каждом из них свои особенности, свои сорта. Я пытался подсчитать – в год через наши семинары проходит более тысячи человек.
Мы организовывали и чисто научные конференции, но столкнулись с проблемой, что науки как таковой в стране с каждым годом становится все меньше и меньше, и мы оставили эту идею.
– Вы как-нибудь общаетесь с сельскохозяйственной академией?
Да, меня приглашают на отчеты научно-исследовательских институтов, я иногда оппонирую на этих отчетах и являюсь членом двух Ученых советов. Недавно я выступал на овощеводческом пленуме, который проводила Россельхозакадемия. Мы говорили о том, как можно решать вопрос продовольственной безопасности в России. Здесь существуют разные моменты. Я считаю, что вопрос продовольственной безопасности в России начинается с семян. Когда есть свои сорта и гибриды, есть свое семеноводство – значит, нет зависимости от зарубежных фирм, и ты можешь спокойно выращивать эти гибриды у себя и получать продукцию. Когда же говорят про продовольственную независимость, забывая о селекции и семеноводстве, это уже зависимость. Продовольственная независимость должна основываться на отечественной селекции и семеноводстве. В данном случае Россия может быть спокойна: овощные культуры у нее будут, я могу гарантировать. Это, конечно, гипербола, потому что не может одна селекционная фирма обеспечить настолько огромную страну семенами, но свои 15-20% мы можем ей дать.
Беседу вела Людмила Старостина
