О сегодняшнем дне производителей сельхозтехники, их достижениях и провалах, о роли иностранных компаний и государства, о качестве и востребованности машин сельскохозяйственного назначения мы беседуем с директором Российской ассоциации производителей сельхозтехники «Росагромаш» Евгением КОРЧЕВЫМ.
Евгений, мне всегда было интересно узнать: есть ли что-нибудь российское в тракторах, изготовленных на ростовском Ростсельмаше и краснодарском заводе компании Claas – Buhler VERSATILE 2000 и ATLES?
Думаю, что если разберем их по болтикам, то ничего российского не найдем: комплектующие в них со всего света. Если же говорить о том, какой из них считается произведенным в России, то здесь есть четкий ответ. Есть международное соглашение Российской Федерации и стран СНГ, аналог соглашения, которое имеется у стран ЕС, о правилах определения страны происхождения товаров. Так вот, чтобы считать технику российской, стоимость всех используемых иностранных комплектующих и материалов не должна превышать 50% цены конечной продукции. Однако названные правила сейчас никто не соблюдает, в том числе, когда речь идет о субсидировании процентных ставок по кредитам, взятых на закупку сельхозтехники.
Эту субсидию выдают органы региональной власти, им в свою очередь эту субсидию направляет Минсельхоз России. Эти условия (определения страны происхождения товаров) никто не контролирует. Никто не разбирает машины по деталям, чтобы определить их происхождение. По сути дела сейчас у нас субсидируется фактически любая техника –импортная, российская.
Есть ряд лазеек, благодаря которым, целый ряд компаний декларируют у нас импортную технику как российскую. К примеру, при обязательной сертификации по требованию правил безопасности. В бланке, имеется графа – «Изготовитель», куда предприимчивыми специалистами вписывается, то есть декларируется любое ЗАО или ООО. И – техника уже «российская». Или в документ ПСМ (паспорт самоходной машины), компания, занимающаяся отверточной сборкой сельхозтехники, при выпуске машины в графе «Изготовитель» записывает, ООО «Рога и копыта» город Владимир. И этого оказывается достаточно для признания компании российской – это же не GmbH и не Ltd. И техника, собранная таким образом, субсидируется на бюджетные средства.
А «обрусевшие» таким способом компании входят в Росагромаш?
Да. Вы найдете их на нашем сайте. У нас двойной уровень членства: первый – российские компании-производители сельхозтехники, второй – ассоциированные члены, которые или не занимаются производством техники (научные организации, средства массовой информации, консультанты, производители станков и другого оборудования для машиностроения, дилеры, сервисники, импортеры зарубежной техники), или ограничиваются отверточной сборкой. Но отверточная сборка не считается производством. Такое предприятие называется сборочным.
Есть ли смысл стремиться к локализации?
Для иностранных компаний сегодня нет стимулов создавать и развивать производство в России. Выгоднее технику ввозить.
Яркий тому пример. В 2010 году таможенная служба выдала предварительное решение: комбайн без кабины и без жатки можно завозить под ноль процентов ставки пошлины. Напомню, что таможенная ставка пошлины на новый комбайн 15 процентов, а на комплектующие для него – ноль процентов.
Если вы разберете комбайн и отдельно будете ввозить двигатель, колеса, гидравлику, то все эти комплектующие будут считаться частями комбайна и облагаться пошлиной согласно общепринятому классификатору. К примеру, колеса облагаются пошлиной 5 процентов, двигатель (неважно для какой техники) – 10 процентов.
А вот готовый комбайн, только без кабины и жатки, можно завести под ноль процентов. И ряд зарубежных компаний подобными «дырами» в нашем законодательстве успешно пользовались.
А мы можем производить, к примеру, жатки для комбайна достойного уровня?
Мы уже давно их производим и даже экспортируем. Более того, за последние 7 лет на машиноиспытательных станциях успешно прошли испытания 785 новых машин – именно российского производства, сконструированных с нуля: для почвообработки, посева, кормозаготовки, тракторы, комбайны, оборудование для зерноочистки, приготовления кормов.
Говорят, что иностранные партнеры не доверяют российскому качеству – взять хотя бы те же колеса для сеялки. Мол, даже болт российский быстрее отвалится нежели иностранный.
Это мнение морально устарело. Или его можно услышать от дилеров зарубежной техники. Не бывает машин, которые не ломаются. И болтов таких тоже не бывает. Если сделать вечные машины, то их производители скоро обанкротятся. Поэтому обычно машины после сезона требуют сервисных работ, замены деталей. Это касается абсолютно любой техники, в том числе и зарубежной.
Иностранные производители, например, американские, не заменяют свои болты на российские. Не потому, что наши уступают по качеству, а потому, что не подходят под дюймовую систему, действующую в США.
Какие российские предприятия выпускают технику достойного уровня, которую не стыдно порекомендовать аграриям?
Таких компаний достаточно много. Почвообрабатывающая техника, дисковые бороны от белгородского ОАО «Белагромаш-Сервис имени В.М. Рязанова» – производство высочайшего европейского уровня, а также «БДМ-Агро» в Краснодаре, Рубцовский завод запасных частей на Алтае.
Компания «Евротехника» в Самаре выпускает большой спектр машин: для почвообработки, внесения удобрений, посева.
Посмотрите, какой уровень производства, сварки, окраски на подмосковном заводе «Колнаг», выпускающем комплекс машин для возделывания картофеля, смесители-кормораздатчики.
Если рядом поставить немецкие зерноочистительные машины и оборудование для элеваторов, произведенные компанией «Мельинвест», стереть название, то угадать происхождение – Германия или Нижний Новгород – невозможно.
Лучшими в сравнительных испытаниях с импортными машинами показали себя зерноуборочные комбайны завода «Ростсельмаш» (Ростов-на-Дону). Список можно продолжать.
Соответствует ли имеющаяся на рынке техника современным требованиям аграриев?
Удовлетворение запросов сельхозпроизводителей – это не результат, а процесс, поскольку они постоянно меняют свои требования. Нельзя разработать новую машину и сказать: «Все, теперь мы выполнили все ваши пожелания!» Это постоянный процесс, требующий инвестиций, создания нормальных условий для развития производства.
Каковы перспективы продвижения нашей техники на рынки других стран?
Система поддержки экспорта действует в 120 странах. Но только не у нас. Заключается она в предоставлении льготных кредитов другим странам на приобретение продукции, в том числе и сельхозтехники. К примеру, если вы захотели купить технику, произведенную в Канаде, то банк-агент даст вам кредит под 2процентов годовых, без каких-либо дополнительных обеспечений, потому что за вас поручается канадское правительство. Эта схема стара как мир. Но в России такой системы нет.
Как вы думаете, кто является главным продавцом американских товаров? Правительство США. Кто является главным продавцом немецких товаров? Правительство Германии. А белорусских товаров? Господин Лукашенко – самый лучший коммерсант в мире. Куда он ни приедет, после него обязательно идут белорусские трактора – хоть в Африку, хоть в Грузию. А кто у нас продает российские товары, не считая нефти и газа? К сожалению, наша система не работает на поддержку бизнеса.
То есть, существующий небольшой экспорт техники в страны СНГ и Восточной Европы происходит не «благодаря», а «вопреки»?
Абсолютно верно. Элемент финансирования очень важен. До 90–95 процентов техники в мире приобретается на кредитные деньги. Когда потребитель берет кредит на технику, он хочет знать, сколько она будет стоить вместе с уплаченными процентами, и есть ли вообще возможность взять кредит. Наши же банки отказывают некрупным сельхозпроизводителям. А если придет крепкое предприятие, то с него требуют 12–17 процентов годовых. Умножьте на 7 лет, и наша техника, которая изначально была на 30 процентов дешевле произведенной в другой стране, автоматически становится на 20 процентов дороже.
Понятно, какую технику выберет покупатель, и винить его в этом нельзя. Выходит, что российскую технику покупают наиболее сильные и успешные, кто может обходиться без кредитов.
Почему же тогда российскую сельхозтехнику не покупают сильные и успешные в Западной Европе и США?
Рынки Западной Европы и США очень закрытые. Они поделены еще 100 лет назад. И попасть туда чужой компании практически невозможно. На рынке США 93 процента сельскохозяйственной техники – производства США. Там несколько сотен маленьких семейных заводиков. Американский производитель может выпускать, условно говоря, по 200 плугов на протяжении нескольких десятков лет и быть высокорентабельной компанией.
Как вы думаете, почему компания Claas за последние 7–10 лет так и не смогла поставить на американский рынок свою продукцию? Потому что это очень закрытый рынок.
Какой же выход?
Есть рынки развивающиеся – в странах СНГ, Китае, Бразилии, Аргентине. Это новые рынки. Причем аграрии этих стран покупают технику абсолютно разных производителей, сменяя их чуть ли не каждый год. Всем очевидно, что на эти рынки сейчас надо тратить много усилий, потому что через 10–20 лет они точно так же станут закрытыми.
Есть третья категория стран, рынки которых потенциально интересны, – в Африке, Средней Азии, где сельское хозяйство развито очень слабо. Но население в мире растет, а плодородной почвы становится все меньше – из-за урбанизации, эрозии почв, опустынивания. Поэтому в любой стране, где только можно заниматься сельским хозяйством, потребуются новая техника и оборудование. Мы уже сейчас делаем первые шаги, чтобы в тот момент, когда сельское хозяйство там поднимется, обеспечить его потребности российской техникой.
С конца 90-х годов можно насчитать около тысячи проектов по совместному производству сельхозтехники – с разными странами, в разных регионах России. Где же они теперь?
До середины 2000-х годов это был интересный и мощный инструмент продаж. Небольшой пример. К губернатору региона «N» приезжают представители компании с предложением купить 50 тракторов, плугов и пр. . Он обещает подумать, ведь подобные визиты происходят чуть ли не каждый день. Тогда коммерсанты возвращаются с предложением открыть производство своей техники в регионе. Но для начала советуют организовать отверточную сборку тех же плугов, чтобы посмотреть, как они работают в данных условиях и что надо будет переделать. Губернатор соглашается, приходит партия плугов, их поспешно скручивают.
Затем объявляется, что завод произвел партию плугов, губернатор приобретает их в лизинг. Все! Партия продана, деньги получены, сотрудничество с этой компанией заканчивается. В конечном счете, завод, на котором была организована сборка сельхозтехники, понимает, что он ничего на этом не зарабатает, потому что простое «прикручивание гаек» стоит полкопейки. На эти деньги нельзя содержать коллектив, отапливать здание, платить налоги. Заводчане предлагают начать что-то производить самостоятельно, штамповку, например. А им в ответ говорят: «Нет, вы не сможете – партия маленькая, да и качество у вас плохое».». Начинается поток многочисленных нареканий относительно качества российских изделий. Так вот, завод заплатил год-другой мизерные налоги в бюджет – отдачи никакой и в конце-концов отказался от этой идеи. Подобные проекты быстро заканчивались, потому что, повторюсь, это был всего лишь инструмент продаж.
Что же изменилось сейчас?
Производства некоторых компаний все же состоялись, так как были построены на других принципах. Так, самарская «Евротехника» изначально была создана не для того, чтобы получать льготы, а потому что люди действительно хотели производить технику в Российской Федерации. Искали партнеров, вкладывали собственные деньги, шаг за шагом развивались, увеличивали локализацию, осваивали новые виды техники. В конце концов, стали настолько успешными, что немецкая компания Amazone с радостью выкупила у них контрольный пакет акций. Сегодня «Евротехника» - это успешная компания с высокой долей локализации, культурой производства.
Или взять компанию «Колнаг» (г. Коломна): полностью локализованное производство, большие инвестиции в новое оборудование, даже сварщиков они специально оправляли на обучение в Германию. Уже позднее стало выгодней собирать технику у нас в стране и ставить штамп «Сделано в России», чтобы получить право на субсидирование процентов по банковским кредитам. С 2008 года была введена 15-процентная пошлина на комбайны. Так у нас появились сборочные производства John Deere, New Holland.
Хочу подчеркнуть: чем больше денег начинают вкладывать зарубежные компании здесь, в России, чем серьезнее они создают производство, тем меньше становится противоречий, тем лучше они понимают нас, и наши интересы начинают совпадать. Нужно сообща решать проблемы с тарифами на электроэнергию, со сталью, таможней, взятками, дорогим банковским финансированием, высокими налогами. Они понимают, что значит вести бизнес в России, и мы объединяем наши усилия.
А как же конкуренция?
В мире уже давно нет конкуренции в бизнесе, есть конкуренция между государствами. Одни эффективно поддерживают инновации, создают стимулирующие налоговые системы, а собранные деньги справедливо распределяют между своими гражданами. А есть государства, которые не умеют или не хотят этого делать. Не удивительно, что преуспевающий американский бизнесмен очень быстро разорится в той же Армении. А армянин, напротив, откроет свою фирму в Лос-Анджелесе и будет процветать. Дело в правилах игры, государственной поддержке, системе ограничений, условиях для здоровой конкуренции внутри страны.
В чем Вы видите ближайшее будущее нашего машиностроения?
Нужно стимулировать производство машин в России. И не важно, чьи это будут деньги – зарубежных или российских инвесторов.
Но это же жуткие инвестиции!
Да нет, не жуткие – нормальные. Вы знаете, сколько капитала легально вывозится из Российской Федерации? Предполагаю, еще столько же – нелегально. Вот это жуткие цифры! По сравнению с ними, требуемые средства на развитие сельхозмашиностроения, сущие копейки.
В 2008 году объем рынка сельхозтехники в нашей стране упал в 3 раза. В США, наоборот, он вырос на 15 процентов, потому что они сразу взялись за программу по биотопливу, как следствие, пошла вверх цена на кукурузу, стали больше покупать тракторов и комбайнов.
Европа упала на 15 процентов, Бразилия – на 30. В Китае рынок вырос на 50 процентов.
А у нас положение было на грани катастрофы, поскольку мы должны были 2/3 производственных площадей на заводах законсервировать, 2/3 персонала сократить. Что значит закрыть завод на 3 месяца? Это значит закрыть его навсегда. Затраты по запуску предприятия с нуля равны годовому обороту.
Мы понимаем, что в ближайшие 5–10 лет ситуация не поменяется: всплески цен на зерно и спроса на технику будут сменяться обвалами. Чтобы хоть как-то сбалансировать эти качели, нам нужно развивать экспорт. Благодаря ему мы выжили в 2009–2010 годах: если российский рынок упал на 2/3, то экспорт – на 30 процентов. Для нормального существования российских заводов необходимо половину продукции поставлять на российский рынок, а другую – продавать на экспорт.
Беседу вела Светлана Гришуткина
Источник: журнал "Агротехника XXI" № 1/2012
Узнать больше о сельхозтехнике здесь
