Неоникотиноидные инсектициды стали впервые применяться в 1990-х годах в качестве сельскохозяйственного пестицида, используемого в основном в качестве покрытия для семян, который считался одновременно более эффективным и менее токсичным для полезных насекомых, включая пчел.
Тем не менее, из-за опасений, основанных на противоречивых и неубедительных лабораторных исследованиях о том, что неоники, как их называют, могут нанести вред пчелам и другим насекомым-опылителям, в 2014 году Европейский Союз объявил мораторий на их использование. С тех пор фермеры в Англии обратились к другим пестицидам, что оказалось проблематичным для пчел с точки зрения экологии, пишет в своей статье Джон Энтин.
Одной из возможных альтернатив неоникотиноидам является фосфорорганическая категория инсектицидов, включая хлорпирифос. Эти инсектициды гораздо более токсичны для человека, чем неоникотиноиды, согласно данным американского Агентства по охране окружающей среды. EPA пишет, что в то время как тридцать шесть таких пестициды в настоящее время зарегистрированы для использования в США, «все они потенциально могут привести к острой и подострой токсичности».
Другой важной альтернативой, принятой отчаявшимися фермерами и благословляемой экологическими активистами, являются пиретроидные пестициды, которые получают из двух видов астр и которые в настоящее время разрешены в органическом сельском хозяйстве. Предполагается, что пиретроидные инсектициды обладают низкой токсичностью для млекопитающих и птиц, но, как сообщает газета «Washington Post», оказывается, что они весьма токсичны для большинства насекомых, включая полезных, таких как пчелы; на самом деле они считаются более вредными для пчел, чем любой неоникотиноид. Часто цитируемое исследование, опубликованное в 2015 году в «Chemosphere», показало, что сублетальные дозы пиретроидов снижают социальное взаимодействие медоносных пчел.
Вот такой беспорядок, как для науки, так и для фермеров, спровоцированный «Руководством по пчелам», или сокращенно BGD. Этот документ создали в качестве нормативную базу, используемой для оценки здоровья пчел, и в виде матрицы для принятия решений в отношении регулирования пестицидов, прокладывая путь широкому запрету неоникотиноидов.
Однако, хотя Европейская комиссия и пыталась, она не смогла заставить свои страны-члены официально принять BGD. Предполагалось, что окончательное голосование состоится в Постоянном комитете Европейской комиссии по растениям, животным, пище и кормам, который заседал в декабре.
Экологические активисты, такие как BeeLife, Французский национальный союз пчеловодов и Сеть действий против пестицидов, несколько месяцев готовились к принятию «Руководства по пчелам», собирая подписи под петицией, чтобы чтобы «подтолкнуть европейские правительства к защите пчел от пестицидов-убийц». Тем не менее, заседания Комитета проходили без голосования по данному вопросу. Активисты были ожидаемо возмущены, обвиняя чиновников в «циничном сговоре с агроиндустрией» и желанием «извлечь прибыль в ущерб защите пчел».
Тем не менее, справедливо спросить, что происходит?
Государства-члены ЕС практически бежали впереди друг друга в своем стремлении проголосовать за запрет на неоники настолько нетерпеливо, что запрещали неоникотиноиды на всем, даже на таких культурах, как сахарная свекла, которые не цветут, не привлекают пчел и не могут представлять угрозу для здоровья пчел. Но это было неважно, никто не хотел быть превзойденным в своей приверженности спасению и защите жизненно важных насекомых-опылителей.
Однако, когда дело доходит до голосования по нормативному руководству, на котором основан этот запрет, государства-члены неожиданно стали стеснительными. Прошло пять лет с тех пор, как BGD был написан, и он до сих пор существует в каком-то юридическом подвешенном состоянии. Есть ли какие-то секретные сомнения относительно целостности и работоспособности BGD или об экономических и экологических последствиях его официального принятия в качестве регулирующего закона?
Если это так, то беспокойство оправданно.
Голосование за принятие BGD означает, что руководство автоматически станет стандартом, по которому проверяются все пестициды, а результат может быть экономически проблематичным для сельского хозяйства в Европе, многократно увеличивая миллиарды потерь, уже понесенных из-за запрета на неоники. Ведь некоторые требования руководства практически невозможно соблюсти.
Например, BGD требует исследований, чтобы продемонстрировать, что пестицид вызывает не более 7 процентов смертности в колониях пчел. Смертность в колонии пчел, как правило, колеблется от 15 до 21 процента из-за дождя, температуры, клещей варроа и других заболеваний. Статистически невозможно продемонстрировать не более 7-процентного эффекта, когда нормальное отклонение примерно в 2–3 раза больше.
Для того, чтобы полевые исследования были приняты, они должны продемонстрировать, что по крайней мере 90 процентов медоносных пчел в колонии подвергали испытанию пестицидами. Это, однако, делает невозможным проведение реалистичного полевого исследования. В реальной жизни практически не остается остатков пестицидов в нектаре и пыльце к моменту цветения сельскохозяйственных культур и нагула пчел (как правило, 1,5 части на миллиард - или 6% от уровня остатков, который US EPA определил, как заметно вредные для пчелиных семей). Пчелы обычно добывают корм на различных растениях, в том числе на диких растениях в окружающем ландшафте, поэтому небольшие уровни остатков будут еще более разбавлены.
Затем, было подсчитано, что для соблюдения всех требований BGD к расстоянию между полями во время испытаний потребуется площадь около 173 квадратных миль, что примерно в четыре раза превышает размер города Парижа - что, вероятно, невозможно в многолюдном европейском ландшафте.
Ясно, что установка невозможных параметров была эффективным способом обеспечить то, чтобы неоники потерпели неудачу при любой оценке, что и произошло.
(Источник: geneticliteracyproject.org. Автор: Джон Энтин).
